У меня, наконец, этим летом дошли руки до нашего собрания сочинений Курта Воннегута. Оно, конечно, не полное, но все самые-самые произведения есть. Под самыми-самыми я, естественно, подразумеваю "самые известные", те, которые нужно непременно прочесть, чтобы понять, что за зверь такой Курт Воннегут.
Это как Краш Бандикут, йеее, я поняла, наконец, почему мне так нравится его имя! Так что, я прочла "Завтрак для чемпионов", "Бойня номер пять или Крестовый поход детей", "Сирены Титана", "Балаган или Конец одиночеству", "Мать тьма" и "Малый не промах". Знаю, что последний не так известен, но я томик взяла на работу, особенно выбирать не приходилось, читала всю книгу от корки до корки.
Скажу сразу, что больше других запомнился и впечатлил "Завтрак для чемпионов", который я прочла первым. При всём его кажущемся безумии, это удивительно разумный, человечный роман, и я не переставала удивляться точности его зарисовок как общества в целом, так и отдельных людей. Рассказы Килгора Траута чудесны, меня привёл в полный восторг тот, что говорил о планете, где шедевры искусства выбирались с помощью лотереи. Вот название какой картины вытащат из барабана - та и становится самой популярной и роскошной, а предыдущие шедевры чуть ли не предаются забвению и презрению. Разве не прелесть?
А ещё очень странно было сразу после Лавкрафта, провозглашавшего людей ничем не значащими песчинками гигантской, странной, непостижимой Вселенной, читать вот этот замечательный "манифест":
читать дальше "Я считал, что Карабекьян, со своими бессмысленными картинами, просто стакнулся с миллионерами, чтобы бедняки чувствовали себя дураками. Я считал, что Беатриса Кидслер, заодно с другими старомодными писателями, пыталась заставить людей поверить, что в жизни есть главные герои и герои второстепенные, что есть обстоятельства значительные и обстоятельства незначительные, что жизнь может чему то научить, провести сквозь всякие испытания и что есть у жизни начало, середина и конец.
Чем ближе подходило мое пятидесятилетие, тем больше я возмущался и недоумевал, видя, какие идиотские решения принимают мои сограждане. А потом мне вдруг стало их жаль: я понял, что это не их вина, что им свойственно вести себя так безобразно да еще с такими безобразными последствиями просто потому, что они изо всех сил старались подражать выдуманным героям всяких книг. Оттого американцы так часто и убивали друг дружку. Это был самый распространенный литературный прием: убийством кончались многие рассказы и романы.
А почему правительство обращалось со многими американцами так, словно их можно было выкинуть из жизни, как бумажные салфетки? Потому что так обычно обращались писатели с персонажами, игравшими второстепенную роль в их книгах.
И так далее.
Как только я понял, почему Америка стала такой несчастной и опасной страной, где у людей никакой связи с реальной жизнью не было, я решил отказаться от всякого сочинительства. Я решил писать про жизнь. Все персонажи будут иметь абсолютно одинаковое значение. Все факты будут одинаково важными. Ничто упущено не будет. Пускай другие вносят порядок в хаос. А я вместо этого внесу хаос в порядок вещей, и, кажется, теперь мне это удалось".В общем, "Завтрак для чемпионов" задал невозможно высокую планку, поскольку говорил решительно обо всём, а также заставил невольно размышлять о многих вещах, по большей части - об устоявшихся в общественном сознании (в том числе и моём, чего уж там) глупостях. Поэтому ничего удивительного, что столь же сильное впечатление произвёл лишь один роман - "Бойня номер пять или Крестовый поход детей", который не причинил ничего, кроме боли.
К слову, это вообще главное чувство, которое не покидало на протяжении чтения всех романов: я не могу сказать, что мне Воннегут именно нравится, потому что чёрт возьми, мне всё время казалось, что ему так
больно, несмотря на все шутливые замечания и спокойствие. Если бы мне это нравилось - значит, я бы находила что-то радостное в наблюдении страданий автора. Знаю, что это очень глупо, но тут как будто бы у него даже что-то очень личное. Ну не могу я после того, как человек мне изливает личную трагедию, похлопать его по плечу и сказать "Отличная история, чувак, я в восторге". Даже если его боль и существует только в моей голове. Такие дела.
На самом деле, надо мне избавляться от привычки говорить "Такие дела" - я ведь его неправильно использую. Но что поделать, оно опять привязалось. Такие дела. И так далее.